СВОЧ — 24 Мемориал Матросова
Книга «Зелёный стадион», издание седьмое, дополненное, стихи и песни ориентировщиков. На странице 514 — текст песни «Мемориал Матросова» московского автора Сергея Серебрякова.
Бежим мы по лесу, полям и болотам
Двенадцать уж вёсен подряд.
Но случай бывает: увидит вдруг кто-то
Под корнем ржавый снаряд.
Напомнит он нам, что и здесь когда-то
Жестокая шла война.
Что наша эмблема — солдат с автоматом,
Бросающийся на сноп огня…
А ведь я этот самый снаряд видел! И не только я. Все участники! Первый раз приехал на многодневку именно в том самом 1987 году, когда, видимо, под совсем свежим впечатлением, были написаны эти строки. Первый день, выносной старт на два с половиной километра. Общее построение, открытие соревнований, информация, в которой звучит интригующая фраза: будьте внимательны, в лесу могут попадаться боеприпасы, оставшиеся с Великой Отечественной Войны. Бегу по маркировке на старт, и на лесном участке, переходе с одной дороги на другую, вижу на склоне небольшой ямы огороженное сигнальной красно-белой лентой это самое. То ли снаряд, то ли бомба, достаточно крупный предмет соответствующей формы. Да, ржавый. Даже не притормозил почему-то, не стал разглядывать, только боковым зрением отметил его наличие. Удивился, что обнаружили сейчас, при разметке пути, а не тогда, когда рисовали карту. Вот же, казалось бы, лежит на самом виду.
Припев: Когда мы на старте готовы к борьбе,
Когда мы штурмуем трудный КаПэ,
Когда нам финиш победу приносит,
Мы помним тебя, Александр Матросов!
Кем он был? Чем прославился? Почему мы его помним? Шакирьян Юнусович Мухамедьянов родился 5 февраля 1924-го года в деревне Кунакбаево, расположенной в Учалинском районе Башкортостана (всего-то в 25 километрах от границы Челябинской области, почти земляк!). Отец вернулся с Гражданской войны инвалидом и не мог найти себе постоянную работу, в связи с чем семья испытывала большие материальные трудности. В семь лет, после смерти матери, сбежал из дому. Попал в приемник-распределитель для детей по линии НКВД, направлен в детский дом. Шакирьян назвался Шуриком, изменив так же и фамилию — на Матросов. Любил носить тельняшку. Еще в самом начале войны семнадцатилетний Александр, как и тысячи его сверстников, посылал письмо на имя наркома обороны с просьбой отправить его на фронт. Но на передовую попал только в конце февраля 1943-го года вместе с другими курсантами Краснохолмского училища, куда был зачислен в октябре 1942-го после отбывания двухлетнего срока в Уфимской детской трудовой колонии. 27-го февраля 1943-го года, в ходе наступательного боя неподалеку от деревни Чернушки, его подразделение неожиданно наткнулось на не обнаруженный разведкой укреплённый рубеж, состоящий из трёх дзотов. ДЗОТ — Долговременная Замаскированная (Дерево-Земляная) Огневая Точка. Два крайних удалось нейтрализовать достаточно быстро из противотанковых ружей, на подавление среднего были посланы два бойца. Официальная формулировка: закрыл своим телом амбразуру, чем дал возможность преодолеть пункт обороны противника. Красноармеец Матросов скрытно подобрался к ДЗОТу и забросал его гранатами, однако, после перехода бойцов в атаку, вражеский пулемёт вновь открыл огонь. Для того, чтобы спасти своих товарищей, Александр Матвеевич бросился к ДЗОТу и закрыл пулемётную амбразуру собственным телом. Ценой жизни обеспечил успех штурма своего подразделения. Во всех публикациях и даже документах фигурирует дата 23 февраля, хотя он прибыл на фронт 25-го. Юбилей, двадцатипятилетие со дня основания Красной Армии, требовал «реального подтверждения» для воодушевления и поднятия морального духа советских воинов. Очевидно, было принято решение приурочить подвиг бойца Александра Матросова к памятной дате. До этого в ходе войны подобный подвиг совершили почти 50 бойцов, к концу войны их количество превысило 400. Образ Александра Матросова, в честь которого установлены памятники и названы улицы в городах по всей России, как раз и олицетворяет собой подвиг всех солдат, наших предков, отдавших жизни ради победы.
Пусть вечно горит наш огонь красно-белый,
Неся свой живительный свет.
Откликнется эхом великой Победы
Пусть радость спортивных побед!
За то, что живём мы на мирной земле,
За то, что бежим мы по Псковской земле,
Что видим под солнцем искристые росы,
Спасибо тебе, Александр Матросов!
Мемориал Александра Матросова — самая крупная многодневка на территории нашей страны, собиравшая до четырёх с половиной тысяч человек.Посещал я данные соревнования пять раз. (Ссылка на СВОЧ — 17 Кувалжиха). Оформлял отпуск на май месяц и половину его проводил в этой поездке. Номера и карты, полный комплект, в личном архиве хранятся. Впечатлений и воспоминаний — куча! Дневник тогда ещё не вёл, поэтому что-то забылось, что-то перемешалось… Попробую воспроизвести здесь несколько эпизодов. Вперемешку, без привязки к конкретным местам и датам.
Организация
Ездил всегда с командой Полёта. Самолётом из Челябинска прибываем в Москву (билет стоил 37 рублей), далее с Рижского вокзала поездом до города Пустошка. Бывало, даже спецпоезд организовывали, для этого надо было подъсуетиться заранее, согласовать с организаторами, но можно было уехать и обычным. Далее — заказными автобусами до полевого лагеря. Машинами тогда практически никто не ездил. И ведь не припомню каких-то серьёзных накладок, нестыковок. А проверить отметку, посчитать результаты, расписать протоколы (компьютеров-то тогда ещё не было, всё вручную…). Трудно представить, как организаторам удавалось провернуть такую махину, какую команду необходимо было подготовить! Выступали обычно четыре дня, хотя бывало и пять. Заключительный день — гандикап и утешительные забеги. Общее количество групп в разные годы было от сорока до пятидесяти, получается, что в среднем в группе порядка ста человек. Обособленно стоял третий день — спринт с общего старта, по рельефу и гидрографии. По обычной-то карте ориентироваться сложно, а по рельефу — вообще крантец! Лично для меня. Проходили соревнования в окрестностях посёлка Алоль, в смежных районах, как-то стыкующихся и иногда накладывающихся. А однажды в районе самого Пскова, стояли на высоком берегу излучины реки Великая. Красивый такой пейзаж, классический русский. Часть лагеря, которая стояла пониже, поближе к воде, по ночам накрывалась плотным туманом, до нас он не доходил буквально метров пятьдесят. Тогда в день проведения спринта, который не входил в общий зачёт многодневки, можно было совершить экскурсию. На выбор: Пушкинские Горы, Псково-Печёрский мужской монастырь или обзорная по городу Псков. Я выбрал последнее, не пожалел. Вот это мощща! Такие места, такая история! Кремль, воздвигнутый восемьсот лет назад на самом северо-западном форпосте нашего государства, который неоднократно безуспешно штурмовали враги, в том числе крестоносцы. Несколько домов, в которых жили Декабристы. Усадьбы, мягко говоря, очень небедные, в некоторых имеются свои домашние церкви, что они могли знать о жизни простого народа?! Вот здесь, на путях возле железнодорожного вокзала, стоял вагон, на тот момент штаб русской армии, в котором зимой семнадцатого года её Главнокомандующий, «хозяин земли Русской» царь Николай Второй, подписал своё отречение от престола. Вот городской сад Энска, в котором прошло детство одного из моих любимых литературных героев — Сани Григорьева из повести Вениамина Каверина «Два капитана»… На обратной дороге с соревнований, в городе-герое Москве, обычно на пару дней зависал в общаге у Ромы Павлова, который учился тогда в МГУ. Пришлось научиться проскакивать мимо вахтёра, прикидываясь местным студентом.
Местность
Видимо, что-то связанное с древним оледенением. Гряды, пропаханные в одном генеральном направлении, с северо-запада на юго-восток. Если открыть книгу Виктора Алёшина «Карта в спортивном ориентировании» 1983 года издания, в которой приведены примеры эталонных участков различных местностей, то можно убедиться, что это классический конечно-моренный рельеф. Скальных выходов нет, основа — песок, покрытый толстым слоем мха. Каждый год районы и карты новые, чаще всего соседние. Периодически, через несколько лет, бывает так, что соревнования возвращаются на ту же местность, дак вот на новой редакции карты можно увидеть новые тропинки, по которым никто никогда не ходил. Просто несколько лет назад пробежало по гребню морены несколько сотен, а то и тысяч человек (потоки локализуются в логичных и удобных местах), которые взлохматили почву до песка, до такой степени, что остались вот такие медленнозаживающие раны на теле нашей планеты. Как-то однажды насобирали полный котелок сморчков, это грибы такие, самые ранние. Отмыли их от песка, отварили, приготовили, съели. Вкусно! Не хуже, чем у нас.
Население
Небольшие хутора, на десяток-полтора домов. Непривычно смотрится. У нас, на Урале, такого не бывает, всё по-другому. Асфальтированная дорога Пустошка — Опочка, трасса, проложенная по малонаселённой лесной местности. Рельеф сформирован, видимо, древними ледниками, но классических огромных валунов я не припомню. Зато на полях местных в довольно-таки больших количествах попадаются камни, вполне подъёмные для человека. Они лежат в-основном вдоль кромки поля, как итог многолетнего труда по очистке. Вроде как даже слышал от кого-то, наверное, Вадсона Горяинова, что проводили субботник, на котором спортсмены в свободное время, на добровольной основе, занимались перемещением камней с пашни на обочину, помогая местным жителям. На карте вспаханные участки обозначены как запрещённый для бега район. Пробегаю как-то раз мимо кладбища. Дай-ка, думаю, заверну, посмотрю, как это выглядит. Завернул, посмотрел. Интересно! Ограда — насыпь, плотно засаженная высоким кустарником. Десятка два могил, над половиной из которых стоит примерно одинаковый кованный железный крест, высотой около двух метров, с ажурной вязью — произведение искусства какого-то местного кузнеца. Кажется, даже фамилий и дат жизни на них не указано. В другой раз такая ситуация: объявление по лагерю — пожар природный, требуются добровольцы для его локализации. Я дежурный по кухне, сижу, картошку для обеда чищу. Борьба в душе: и чувство долга, надо доделать дело, а, с другой стороны, когда ещё такое приключение случится?! До сих пор стыдно. Никому ничего не сказал, бросил всё, собрался, подхожу к штабной палатке. Приехал какой-то из местных жителей, просит помощи в тушении пожара. Один автобус с добровольцами уже уехал, формируют экипаж второго. Не всех берут. Стоит человек, фильтрует, чуть ли не половину желающих разворачивает. Я в брезентовой штормовке, с топором в руке, не очень юный, дресскод прошёл успешно. Погрузились в автобус, поехали. А куда, ехать-то? Тот житель был в единственном экземпляре, он первый автобус и увёл куда надо. Где пожар? Его ведь ещё найти надо! Покатались по местным полям, носом поводили, вынюхивая воздух, в деревнях поспрашивали — никто ничего не знает. Так и вернулись в лагерь, не совершив никаких подвигов. Обед к тому времени был уже готов.
Ориентирование
Как-то у меня с этим делом было очень проблематично. В первый год бегал, очень много терялся, гулял. Не успеваю ориентироваться! Сложная местность. Горы-ямы, всё такое одинаковое, похожее друг на друга, дорожная сеть развита очень слабо… На второй год решил не скоростить, а ходить не спеша, но точно, что бы получать удовольствие от самого процесса. Удалось! Получил! Даже в озеро однажды залез, по приколу, окунулся. Май месяц вроде. Места не южные, вода долго должна прогреваться. Наверное, жарко было. А скорее всего — именно по приколу. От встреченного где-то на дистации Сергея Кокорина получил замечание: что ж ты, Лёня, пешком-то ходишь?! А что такого, хочу — и хожу! Моё дело. Хочу оптимальную траекторию движения нарисовать. Вот место интересное — небольшой полуостров с длинным узким перешейком в обширном болоте, весь усыпанный микроямками. Явно что-то искуственное. Заглянул. Точно, землянки заброшенные. Видимо, в годы Войны население местное здесь укрывалось. Лагерь какой-нибудь партизанский. Захватчики немецкие, наверное, в-основном по дороге и передвигались, вот в эти глухие леса особо и не совались, не углублялись. Не зря же в соседней Белоруссии, в Полесье, в годы оккупации существовали целые партизанские республики с советской властью, в которых во время войны даже школы не прекращали своего функционирования. В другой раз, видимо, когда в районе Пскова проводили, пара КаПэ стояли на постройке. В легенде квадратик такой небольшой чёрненький. Захожу на точку — что такое? Не туалет деревенский, типа сортир, обозначенный на схеме буквами Мэ и Жо, а что-то массивное, приземистое, округлое, бетонное, покрытое зелёным мхом. Да это же ДОТ! Долговременная Огневая Точка. На вершине склона, в лесу. Во-первых, такое не сооружалось в лесу, сектор обзора и обстрела должен быть свободным. Видимо, лес поднялся позже, за последние пятьдесят лет. Во-вторых, такое сооружалось не абы где, а только на укреплённой линии, с чётко продуманной планировкой и взаимодействием с соседями. Это не ДЗОТ какой-нибудь, в мульде лопатой столько не замешаешь, заводик бетонный нужно привезти или построить на сооружение каждой такой точки. До сих пор жалею, что не тормознулся, не осмотрел, не поизучал, как там что устроено. Больше на подобных объектах побывать не довелось, а в наших краях кроме окопов столетней давности ничего подобного не найдёшь.
Спринт
Это отдельная песня. Не все в нём участвуют, потому что он не идёт в общий итоговый зачёт. Это скорее тренировочно-развлекательное мероприятие. Попавшие в гандикап по итогам первых дней чаще всего готовятся к решающему четвёртому, но, всё равно, на стартовой поляне выстраивается более двух тысяч человек. Когда страгивается с места вся эта масса, подхватывает тебя, заносит в лес, начинает кидать из стороны в сторону… Незабываемые ощущения! Все побежали, и я побежал. А куда — не важно. Суметь в такой обстановке не обращать ни на кого внимания и отработать спокойно, без ошибок — это далеко не каждому по плечу. Когда в девяносто первом году кто-то из Спартаковцев, кажется, Юра Черепанов с Сергеем Астаповым, выиграли свою группу, я, помню, очень удивился, аж дар речи потерял. Стою так, ошалело, как будто кувалдой по башке получил, глазами хлопаю: Ты?! Сегодня?! Выиграл?!… Даже не предполагал, что это по силам кому-нибудь из нас, простых уральцев, думал, что можем присутствовать на этом празднике жизни только в виде статистов. На многодневке Урал мне однажды тоже выиграть спринт удалось, когда-нибудь об этом, наверное, ещё расскажу (масштабы там поскромнее раза в два, да и группы поменьше), а вот здесь ни разу боле-менее прилично пробежать не получилось. Проблема серьёзная — удержать участников в стартовом коридоре до того момента, когда все получат карты. Помню просьбу организаторов, озвученную однажды в матюкальник перед началом этого процесса: уважаемые участники, пожалуйста, не устраивайте фальстарт, мы хотим сделать хорошую фотографию, что бы на следующий год напечатать крупноформатный настенный календарь, это в ваших интересах! А как-то раз был крупный фальстарт, при котором достаточно большая группа, несколько сотен человек, игнорируя призывы: кто не останется, тот будет дисквалифицирован! — скрылась в лесу. Все побежали, и я побежал, кто тут, казалось бы, кого сможет найти и вычислить? Группа специально подготовленных для такого случая людей двинулись по рядам, оперативно делая отметки в контрольных карточках участников, что бы на финише вычислить нарушителей, не имеющих этих отметок. Кстати, про отметку. Электронной-то тогда не было, отмечались компостером в специально напечатанной карточке, в каждой клеточке, соответствующей номеру КаПэ. В конце финишного коридора стояла большая игла, на которую эта карточка и накалывалась.
Прощание с районом
В начале девяностых годов великая и могучая страна наша, Советский Союз, рассыпалась, кризис наступил во многих сферах жизни. И участникам ездить далеко стало накладно, и организаторам соревнования проводить… Картина в памяти как сейчас перед глазами. Грузимся в автобус, стоящий на взгорке. Большое изумрудное поле с молодой свежей травкой в обрамлении лесов спускается по увалу к большому по местным масштабам озеру. Справа, метрах в двустах, хутор на десяток дворов, а слева, примерно на том же расстоянии — укороченный ствол старого, уже почти погибшего дерева, увенчанный огромным, диаметром в несколько метров, гнездом (как на картинках из детских книжек!), на котором стоит длинноногий аист…
P.S. Набрал вот в поисковике, убедился, что проводятся соревнования до сих пор. Три дня, народу учавствует порядка трёх сотен. Совсем другой формат, но всё равно молодцы ребята, сохраняют традиции. Как там сейчас? В любом случае не то, что тогда! Тогда ведь и вода была мокрее, и трава зеленее, да и мы немножко помоложе… Знакомство с такими интересными и знаковыми для истории нашей страны местами, участие в таком масштабном спортивном мероприятии не прошло бесследно. Это часть моей жизни, часть меня…