Горный марафон
Эпиграф: Что б ты жил в эпоху перемен! (Китайское проклятие).
В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году я закончил школу и пошёл работать на завод, к отцу в бригаду. Слесарь-сборщик нестандартного оборудования. Работа очень творческая, интересная. Год этот для истории и судьбы нашей страны был очень примечательный, начало коренного перелома. Кончилась эпоха так называемого Застоя. Перестройка, Гласность, Ускорение… События и катастрофы посыпались как из рога изобилия. Горбачёвская трезвая компания, Чернобыль, Адмирал Нахимов, Матиас Руст, Карабах, подлодка Комсомолец, Ашинская катастрофа, Овечкины, Кашпировский… Я застал всё это в рабочем коллективе. День начинался с политинформации в раздевалке. Ох, чего там только не произносилось! Жёстко, по-пролетарски! Я, вчерашний школьник, резко окунулся в эту атмосферу. Началось реальное активное движение… Кого, куда? Нишиша мы не понимали! Так жить нельзя? Хотите перемен? Получайте! Главная интрига тех лет — бодачки Горбачёва с Ельциным. Борис Николаевич — кумир трудового народа, поддержка его — почти стопроцентная. Съезд народных депутатов — самый первый, даже покруче, чем Рабыня Изаура, поистине народный сериал. Пол-страны от станка спешила к экрану телевизора. В лицо всех не помню, но кто о чём говорил, самые яркие темы — это во мне навечно, сидит в подкорке. Книгу со стенограммами выступлений перечитывал с карандашом в руке. Новые народные кумиры — Андрей Сахаров, Юрий Афанасьев, Анатолий Собчак, Юрий Власов, антигерои — Егор Лигачёв, Рафик Нишанов, Раиса Максимовна… Страна, реально, бурлила и кипела! Грамотные люди, те, которые всё это затеяли, и до сих пор, видимо, чутко контролируют ситуацию, получая неслабые дивиденды, направляли пар от этого кипения в нужное им русло. Вот, например, четвёртый тур первенства города, эстафета на Градском Прииске. В топе обсуждения две темы: вчера Георгий Волович защитил докторскую диссертацию, приехал в лес пусть даже не выступать, а просто пообщаться с братьями-ориентировщиками, народ подходит, поздравляет его, и вчерашнее же спецзаседание съезда по разбору дела Гдляна — Иванова, продолжавшееся в прямом эфире далеко за полночь. Несколько человек просмотрели его полностью, делятся впечатлениями с теми, кто проспал. Были приколюхи, касающиеся лично меня. Когда, например, из самой первой зарплаты чуть не вычли налог на бездетность. Или когда к моему отцу подошёл местный активист и заявил (видимо, просто подколол): когда твоему сыну исполнится восемнадцать лет, то мы его изберём председателем общества трезвости! А тогда в каждом рабочем коллективе такое общество существовало, у нас на заводе оно насчитывало семь человек, почти столько же, сколько комсомольская организация. Ко мне с предложением вступить ни разу никто не обращался, я тоже почему-то инициативы не проявил. Не знаю, были ли у них удостоверения, но значок был очень симпатичный. Я значки коллекционировал, правда на другую тему. Даже комсомольский билет свой сохранить не удалось. Мы всей нашей заводской ячейкой заявились в райком и выложили их на стол. Красивый такой жест получился, но билета нет теперь. Но за что и когда вручали комсомолу каждый из шести орденов — помню чётко. Принимали меня тоже не просто так, в восьмидесятом году, ещё при Брежневе. За три недели до исполнения необходимых четырнадцати лет. В конце года, видимо, надо было Ленинскому райкому ВЛКСМ план выполнять по количеству принятых в ряды.
Вот таким вот образом начислялась зарплата большей половине населения нашей страны. Безработицы-то не было, как сейчас, работали все. Школьники, студенты, интеллигенция (бюджетники) и рабочие. Последних — большинство. Среди них, в свою очередь, было условное разделение на ИТР — инженерно-технических работников и собственно рабочих, что называется, у станка. Ни о каких стартовых взносах мы даже подумать не могли, приезжай — и стартуй где хочешь, хоть каждые выходные. Вон первенство Зенита, Буревестника, Труда, Миасса, Магнитогорска, того же Гранита… На первенстве города Челябинска мужиков под сотню стартовало! Я в статьях СВОЧ приводил примеры из протоколов. Возрастного деления тогда не было, группы только две, Мэ и Жо. Первый внутренний платный старт по ориентированию, в котором я принял участие — Майская Поляна-92 на озере Островко, в Кыштыме. Дак вот, всё это бурление и кипение, стремительное развитие событий, привело в итоге к тысяча девятьсот девяносто первому году, который стал переломным в истории нашей страны. Не смотря на итоги референдума «да-да-нет-да» великий и могучий Союз Советских Социалистических Республик приказал долго жить. Развалился. Весёлое время было, на самом деле! Есть что вспомнить! Павловская денежная реформа, ГКЧП, приватизация, штурм Белого дома… Полез тут в архив, нашёл расчётный лист, в котором подъитожено: «Причитается к выдаче 1490480 руб.» Полтора миллиона! Хорошо, наверное, жили, вот бы сейчас столько получать! (Судя по последним тенденциям, скоро начнём). У нас директор завода раком переболел, умный грамотный мужик превратился в овощ. Для того, что бы зарплату мог получать, его на пол-часа каждый день на завод привозили, в справке медицинской фраза была гениальная: «…на неполный рабочий день, без умственной и физической активности».
Я, вообще-то, здесь хотел рассказать немного о другом. Давайте, взглянем на календарь спортивных мероприятий этого самого девяносто первого года. Август — забег на вершину хребта Нургуш. Проводили ребята-альпинисты молодые из города Сатка. Со средствами коммуникации тогда было не так хорошо, как сегодня, информация распостранялась сильно медленнее, поэтому, несмотря на нешуточную борьбу на дистанции, получился местный промежсобойчик. Сентябрь — самый первый Забег за облака, на вершину Круглицы. Проводили туристы из недавно созданной фирмы «Таганай-Турист-Сервис», во главе с Евгением Герфановым. В первый день бежали через Откликной гребень до приюта Таганай, а на следующий, после ночёвки — с приюта до вершины, результат — по сумме времени двух дней. Здесь география участников была вполне приличной. Однако в десятку сильнейших только на восьмое место альпинист сумел втиснуться, все остальные — ориентировщики. Топчем мы эти дорожки до сих пор, два раза в год, и зимой, и летом. Октябрь — первый Бег Чистой Воды, вокруг озера Тургояк. Проводили Миасские ориентировщики, хотя, наверное, не только ориентировщики, многолетний директор марафона — Любовь Казновская. После того, как много лет спустя старт перенесли с Машгородка на берег этого самого озера, он значительно потерял в массовости, но, тем не менее, и в наше время является заметным мероприятием даже в масштабах страны. Ещё через две недели — первый Горный марафон, организованный Андреем Васильевичем Акимовым, про который я и хочу здесь рассказать. Он трансформировался со временем в Кыштымский Рогейн. Получается так, что именно в этот, очень сложный и переломный для нашей страны период, закладывались новые спортивные традиции, которые существуют до настоящего времени. Забег на Нургуш только канул в Лету, оказался разовым мероприятием, а остальные живут и развиваются уже почти двадцать лет.
В Советское время с хорошими топографическими картами были очень большие проблемы. Секретность! Для примера приведу вот такой случай. Мужик миасский в командировке, в Германии, купил в магазине карту, а там даже Таганай нарисован, подписан по-буржуински. Друзьям похвастался, показал, а через пару дней приходят: -Сдайте. -Дак я же в обычном магазине купил, там все могут её приобрести! -Сдайте. Сдал, куда деваться? Дак вот, туристы всякими способами пытались достать достоверные детализированные карты, но этих способов практически не существовало. Как и множительных аппаратов. Если кто-то вдруг что-то сумел достать, то он не делился ни с кем, а молчал в тряпочку, что бы к нему не пришли и не сказали «сдайте», а то и «проследуйте». В турклубах циркулировали, как правило, от руки, через кальку или на дралоскопе (стекло, подсвеченное снизу) перерисованные схемы, кроки, лоции, на которых большие горные хребты, например, очень часто изображались одной линией. Отец мой, кроме того, что в составе сильных групп ходил периодически в серьёзные зимние походы по различным регионам нашей необъятной страны, был многолетним организатором и руководителем походов по Южному Уралу нашего заводского коллектива. Наверху карта одного из походов, пройденного на ноябрьские праздники. Карта-двухкилометровка, аналог той, по которой мы бегали нижеописанный старт. Традиционно много лет ходили на первое мая четыре дня, со Златоуста до Миасса, через Киалим, с различными вариациями, только когда я подрос, с восемьдесят второго года, стали стабильно на Майскую Поляну ездить. Вот, ниже, карта Таганая, километровка, по которой мы ходили. Ничего более точного и детального в те годы было не достать. До сих пор горжусь тем, как в восемьдесят четвёртом году вывел нашу школьную тургруппу от деревни Александровка, вдоль речки Шумга 3, с многокилометровым азимутальным ходом по тайге, на Средне-Киалимские печи. Прямо идеально на них вывалились! А вы бы смогли решить такую задачу? Попробуйте!
Про то, что планируется такой замечательный старт, я узнал от Андрея Васильевича ещё в начале лета. Мол, по карте двухкилометровке побежим по вершинам со станции Силач, через Вишнёвые горы на юг, через Потанины горы на Егозу-Сугомак, финиш в Дальней Даче. Там ночёвка, общение, баня… Это же моё! Обязательно побегу! Лето получилось активным, впрочем, как всегда в то время. По Иремелю помотался, в мощный снегопад попал в июле месяце, вместо планируемой ночёвки на плато пришлось спускаться в зону леса, где хотя бы снег не лежал. На Таганай пару раз выбрался, тренировочная ночёвка под кустом прямо на вершине, рядом с Метеостанцией. Пиком сезона стал трёх-дневный маршбросок из Верхнего Катава на высшую вершину Южного Урала — гору Ямантау. Почти все маршруты пройдены впервые, по карте-двухкилометровке, в одиночку. На первом Забеге за облака занял четвёртое место, после УралАЗовских профессионалов Медведева, Кокорина и Пьянкова (может быть, когда-нибудь про это отдельную статью напишу). Собирался серьёзно в Миасс, на самый первый Бег Чистой Воды, но буквально за день до этого получил производственную травму — уронил на ногу обечайку — заготовку для колеса, рентген показал перелом большого пальца на правой ноге. А через две недели Горный марафон! Наложили на палец… Так и хочется сказать гипс, нет, не гипс, а клеевую повязку. Чехол из бинтов, пропитанный клеем, держащий форму и предохраняющий палец от внешних ударных нагрузок. С этим чехлом на ноге я в итоге и вышел на старт. А что бы он влез в обувь, пришлось на эту ногу одевать другой кроссовок, на размер больше. Присказка была такая: сорок пятый, растоптатый. В городе-то удавалось две недели сберегать её, а здесь в первом же болоте эта повязка размокла, была извлечена из кроссовка в виде мокрой тряпочки.
Добирался я Уфалейским пригородным поездом. Выхожу на станции Силач, двигаюсь к дороге. Вон автобус стоит, перед магазином, около обелиска — в самом центре населённого пункта. Никого из стартующих участников не застал, все давно уже в лесу, старт раздельный, с интервалом, ждут только меня, единственного иногороднего участника. Буквально через несколько минут я и стартовал. Переоделся, размялся, поел и подготовился заранее, ещё в вагоне. Из вещей оставлять нечего, всё своё несу с собой, килограмма четыре. Тогда ещё даже не рюкзак, а сумка под мышкой с широкими лямками, перемещаемая по мере необходимости с одного плеча на другое. Карту выдали — фотография форматом семнадцать на двадцать два. Семь контрольных пунктов, длина — сорок пять километров. Это по прямой! (Привет ТрансУралу). Длина дистанции фактическая зависит от творческой фантазии исполнителя. Оригинал мой в плохом состоянии, в бумажном виде двушки найти не могу, изобразил что смог. На километровке, которая здесь представлена, хоть какие-то дороги боле-менее прорисованы, место позволяет, но тогда они ещё были недоступны, а на двушке-то почти ничего нет. Рельеф на месте — и то хорошо. Сетка координатная, квадраты по два сантиметра, то есть четыре километра, хорошо помогают контролировать расстояние. Первый пункт — Аракульский Шихан, без проблем. Дорога знакомая, с Виталей Просвириным, в команде с ЧТЗ-овскими альпинистами, туда ходил неоднократно. КаПэ стоит не на вершине, куда надо карабкаться, а очень логично, на гребне между двумя большими скальными грядами. Вид на озеро шикарный. Вон тот пупырь, южное окончание Вишнёвых гор — моя следующая цель. Вдоль южного гребня двигаюсь на юг, огибаю скалы, спускаюсь, подсекаю просеку запад-восток и понужаю по ней. Слева озеро Малый Каган, чуть погодя справа просвечивает Большой. Вот поперечная дорога, идущая вдоль хребта, мне на юг. Пробегаю три километра, лезу налево, в гору. До чего же палец ломаный сильно болит! Выхожу на гребень, вон вершина с КаПэ, идеально попал! Валю налево круто вниз, до асфальтированной дороги. По ней на юг. Вот поперечная трасса Касли — Маук, старинная Казанская дорога, один из самых древних путей через Рифейские горы. Здесь автобус организаторов, со старта переехал. Спасибо, у меня всё в порядке, ничего не надо.
Бегу на юг по прекрасной лесной дороге. О, родник! Приятный сюрприз! Надо пополоскаться! Пересекаю железную дорогу, идущую на Касли, Снежинск и Вишнёвогорск, речку Малый Маук, карабкаюсь на Северную Потаниху. Вот она, вершина. Как теперь поступить? Настоящий выбор вариантов, как в спортивном ориентировании. То ли по гребню хребта бугры собирать, то ли свалить влево вниз, дорога обходная прямо под следующую вершину ведёт. Тут вдруг ливень сильнейший как хлестанёт! Хорошо, что очень короткий. Смыло меня по склону вниз. Но недалеко. Нет, всё-таки не буду рисковать, пойду по гребню. Вернулся на хребет, двигаюсь на юг. Промок до нитки. В паху натирает плавками мокрыми, а у меня вазелин есть в аптечке, подмажусь. Вон завод какой-то слева, у подножия. Скорее всего какой-нибудь секретный. Цех высокий, компактно расположенный. Он, видимо, все дороги перехватывает, наверное, не дал бы мне левый вариант реализовать, правильно я поступил. Вот Южная Потаниха, следующая вершина — Саргина. Бреду на юг по зарослям и бурелому. Нет, так не годится, надо попутную дорогу искать. Места не сильно глухие, не Аша какая-нибудь, дорог дожно быть много. Я бы вон там, справа её проложил, вдоль подножия. О, точно, вот она! Параллельно двигался, хорошо, что не очень долго. Вот ручей поперечный, короткий крутой взлёт по просеке — есть контакт! Теперь на Егозу. Генеральное направление — юго-запад, главное — что бы по дорогам, лес уже достал. Хоть тушкой, хоть чучелком… К железке надо попадать, от Кувалжихи ориентироваться начну. Вот, так. Знакомые места. Азимут, дорога боле-менее попутная. Вот подъёмник горнолыжки, карабкаюсь в гору, есть контакт. Теперь на юг, по гребню, поднимаюсь на Сугомак. Подкрепиться можно на ходу, пока в гору бреду. Палец ломаный сильно болит, но, кажется, обошлось, выдержал он, повезло мне. Вот вершина. Скоро начнётся самое интересное — темнота надвигается. Скорее вниз, пока хоть что-то видно. У родника Сугомакского даже не тормознулся — некогда, ловлю каждую светлую секунду. По асфальту понужаю на юг, на повороте бросаю прощальный взгляд на карту — больше я её до утра не увижу, ухожу в лес. Надо озеро Сугомак с юга обогнуть, где-то там, на восток от него, Дальняя Дача и расположена. Был в этом районе всего один раз — семь лет назад, на Майской Полянке. Лагерь палаточный располагался тогда на Коровьем пляже, на южном берегу. Старт был от скважин, которые где-то вон там, справа. Вот большая дорога на восток, мне, видимо, туда. Под ногами чернота. Бреду, хромая, вслепую, на ощупь, периодически забредая в лужи, иногда глубокие. Но главное — из леса выбрался, теперь точно доберусь, не заблужусь, не сгину в неизвестности…
Добрался до асфальта, по нему на юг до посёлка. Вот справа, кажется, вход в дом отдыха. Захожу. Что тут где? Где они разместились? Можно баню найти, наверняка там кто-нибудь есть. Можно по корпусам ходить, спрашивать. Администрация-то закрыта давно, поздно уже. Погуляю пока по территории, осмотрюсь. Бреду по тёмной аллее. Бобик сдох. Причём не только фигурально, но и почти буквально. Промокший, хорошо, что не продрогший, голодный, уставший, вымотанный, крапивой исхлёстанный, буреломом исцарапанный, палец ломаный ноет — жуть!… И вдруг, от идущего навстречу человека (темно, только силуэт вижу): — Лёня?! Это Мудрый Сахий, тут отдыхает, перед сном вышел воздухом подышать! Про Акимова не в курсе. Если бы, мол, они здесь остановились, то знал бы. Ведёт меня в свой номер, даёт чего-то в зубы, направляет в душ. Я постепенно отмокаю, начинаю из мокрой выжатой тряпки превращаться в человека. Слышу в комнате какие-то голоса, Андрей Васильевич заглядывает. Всё, мол, в порядке? А мы без ночёвки, финиш у калитки, со стороны озера. Все финишировали, ждали только тебя. Всего хорошего. А я на старте, получается, даже не уточнил, ночуют ли они. За пол-года планы изменились. Да и, действительно, зачем эти сложности организационные, дом-то рядом, пол-часа езды! Это мы, когда спустя пятнадцать лет наш очередной марафон из серии WORLD RUN проводили, тот самый, который сейчас «Путь к Роднику» называется, принимали здесь гостей со всего Урала, в бане местной отпаривались.
Вот, такое приключение. Телефонов сотовых тогда не было, домашние-то далеко не у всех. А если бы я Сахия не встретил, где бы меня организаторы искали на утро? Я бы их там, «за калиткой со стороны озера», точно не нашёл бы. Ушёл бы, скорее всего, в Кыштым, уехал домой на ночном поезде. Почему я с собой фонарик не взял? Светодиодных тогда не было, обычные неудобны и тяжелы, но хотя бы в карту посветить надо, где-то под ноги, это же, реально, безопасность элементарная! Не понял, почему у меня нет ни фотографий, ни слайдов того дня. Не брал с собой фотоаппарат? Не бывает такого! Может быть, в тот ливень промочил, упаковал и больше доставать не стал? Много чего если бы да кабы. А, вообще, у меня ещё пять карт с дистанциями Горных Марафонов имеется. По каждой, конечно, расписывать не стану (хотя, наверное, смог бы), но обзорку, наверняка, когда-нибудь сделаю.